Вообще не знаю, как мне в голову пришел подобный рассказ

Яркое солнце обжигало песок, пытаясь иссушить его, но едва он начинал подсыхать, набегала новая волна, оставляя часть себя в песке – быть может, просто на память. А солнце, не уставая, пыталось испещрить эту память. Это был самый обыкновенный берег неизвестного моря и там, где песок резко оканчивался, боязливо подкрадывался к морской воде тропический лес. Между двумя морями – зелени и морской голубизны, на раскаленном песке, под беспощадными лучами горячего сердца жизни рос куст белоснежных роз, завораживающий взоры изредка проходивших здесь людей. Местные же даже не подходили близко, считая дьявольским растение, что вопреки из людским представлениям сумело выжить в столь пагубном для него месте. А куст роз цвел и благоухал, не обращая ни малейшего внимания на эти пересуды.
В один из изнурительно жарких здесь дней по берегу моря брел юноша. Его босые ноги оставляли за собой незатейливый узор череды следов. Он совершенно выбился из сил за день пути и, мельком взглянув на высоко стоящее солнце, все же решил остановиться на несколько минут, перевести свое жаркое и сбивчивое дыхание. Красивый юноша с кучерявыми светлыми волосами, обрамлявшими загорелое лицо с весьма острыми чертами, присел у куста роз. Одежда на нем была не слишком богатой, без всякого намека на принадлежность к какой-либо гильдии. То были широкая белая рубашка и черные из какой-то тонко-выделанной кожи штаны. Он остановился и окинул взглядом пустынный берег. Взгляд его остановил куст замечательных роз. Юноша подошел ближе, с его губ слетел вздох восхищения, а руки немедля нащупали в недрах кармана нож. Через мгновенье парень сидел в нескольких шагах от куста, повернувшись к оному спиной, и любовался срезанным цветком часами, пока тот вскоре не завял в лучах уже начинавшего медленно катиться к закату солнца. Юноша небрежно отбросил потерявшую соки и красоту розу.
Он вздрогнул. Юноше показалось, будто он слышал шаги, но, обернувшись, никого не увидел. Стоило ему вновь обратить свой взор на заходящее солнце, как на его плечо нежно опустилась чья-то рука. Юноша скосил глаз, слегка повернув голову и, к своему удивлению, увидел тонкую женскую руку с шелковистыми белыми перьями. Он вскочил и резко повернулся, медленно пятясь к морю. Перед ним стояла необыкновенно красивая женщина, все ее обнаженное тело было покрыто белыми перьями, даже ее прекрасное утонченное лицо, на котором лишь ее абсолютно черные глаза стали островами в океане перьев. Ее длинные, до пят волосы были словно из золота и ярко переливались. Юноша смотрел на нее с восхищением и страхом. В ее глазах была лишь легкая задумчивость. Незнакомка подошла к молодому человеку так, что ее обнаженное тело прикоснулось его, и, положив правую руку на грудь, сказала:
-Инкь-Вё.
Юноша хотел что-то сказать в ответ, но успел лишь вымолвить свое имя «Ричард», как ее тонкий палец дотронулся его губ, призывая к молчанию. А за его спиной бушевал закат, играя всеми немыслимыми красками на ее оперении. Ричард был очарован незнакомкой. Она отступила на несколько шагов и начала необыкновенный танец, полный грации и завораживающий. Сперва он был медлителен, но затем движения становились все более быстрыми и резкими. Внезапно она приблизилась к  Ричарду и с нечеловеческой силой сбила его с ног. Теперь она танцевала над ним. Юноша был околдован. Он чувствовал, как теряет всякую власть над собой, он был готов сделать абсолютно все ради белооперенной незнакомки. Инкь-Вё неожиданно закончила танец, упала на песок и, приглашая юношу, она мурлыкающе сказала «Рыччард-Ви» и раздвинула ноги. Ричард был ошеломлен, но ведомый магией он пополз к ней. Приблизившись к незнакомке, он сорвал с себя одежду одним движением, и они слились воедино, скрепленные страстью. Он подарил ей свое семя, не зная, что в ее чреве любой зародыш жизни погибает. Незнакомка, не разрывая их сладострастной связи, перевернулась, оказавшись сверху. И Ричард с глубоким отвращением увидел, как ее губы превратились в клюв. Он не в силах был что-либо сделать, а подступающий восторг единства сводил с ума. Неожиданно он ощутил резкую боль, по его щеке текла кровь. Затем еще раз, снова и снова. Ричард неожиданно осознал, что его плоть пожирает загадочная незнакомка. Но он был парализован. Инкь-Вё вбирала его семя, поглощая его самого. И неожиданно все прекратилось, с последним угасшим лучом зашедшего солнца. Незнакомка вдруг исчезла, словно ее здесь и не было, но по лицу юноши ручьями текла кровь. Он не уходил. Он желал ее вновь. Его страсть разгоралась еще больше с каждой секундой. Всю ночь Ричард просидел у куста роз, которые окрасились в нежно-розоватый цвет. Он просидел весь день под палящим солнцем. И когда солнце стало клониться к западу, она вновь предстала перед ним, и все повторилось вновь, только уже не было того завораживающего танца. Так повторялось около семи дней и даже, когда юноша умер, она ласкала и пожирала его плоть. А потом исчезла, исчезла на века.
Волны лижут останки, смывая с белоснежных костей мерзкие остатки полусгнившей плоти безнадежного романтика, человека, всегда мечтавшего умереть в любви и заботе и убитого богиней любви и смерти, забытой людьми, имя которой погребено тысячелетиями. А в нескольких шагах цветет сочный куст ярко-алых роз. Куст Инкь-Вё.